Фокина Виктория Игоревна.
УДК 159.923.2
Славянские праздники весеннее-летнего периода: культурно-исторический контекст.
Аннотация. С позиции мифокритики рассмотрен обрядово-мифологический ресурс славянских праздников весенне-летнего периода.
Ключевые слова: миф, обряд, весеннее-летний календарный цикл, народный праздник.
Усилиями Н. Фрая, Г. Чейза, а также Дж. Кембела, Е. Фромма и др. была создана теоретическая основа мифологической критики. На сегодняшний день, вслед за Э. Кассирером, миф понимается как независимое духовное действие, не просто отображение действительности, а скорее ее создание. Основными элементами мифа, согласно Н. Фраю, являются [cenzored]огия и идентификация. Первая проводит параллели между жизнью человека и жизнью природы, вторая же «творит богов». Основная функциональная нагрузка этих богов (в мифологии, в религии, в литературе) заключается в том, чтобы помочь человеку установить порядок в своей жизни и найти свое место в мире.
Структурная концепция мифа Н.Фрая содержит основания для [cenzored]иза календарно-обрядового цикла. “1. Рассвет, весна, фаза рождения. Мифы о рождении героя и поражении сил тьмы, зимы и смерти. Второстепенные герои – мать и отец. 2. Зенит, лето. Бракосочетание или триумф. Мифы о священном браке, о рае. Второстепенные герои – друг и супруга. 3. Осень - “фаза смерти”, мифы об умирающих богах. 4. Зима порождает мифы о хаосе и чудовищах, которые подготавливают к смерти и новому рождению” [11].
Эрих Фромм в работе “Забытый язык. Введение в понимание снов, сказок и мифов” [12], утверждал что наряду с многочисленными языками мира, которые соответствуют географическому, историческому и этническому разделению людей, существует универсальный язык. Это язык мифов и снов, язык символов. Символический язык мыслится как носитель непосредственного опыта, не ограниченного ни [cenzored]уализмом З. Фрейда, ни архетипностью К.-Г. Юнга в их обязательном “бессознательном” проявлении. В этом ключе вспомним идею Н. Бердяева о том, что чувственный опыт предшествует логическому сознанию и наполнен жизненностью. В нем непосредственно дано реальное бытие. Мистическое восприятие или вера по сути это опыт, в котором целостный человек, а не рационально раздробленный, сталкивается с сущим [2]. Этот опыт потенциально присутствует в каждом индивиде и примиряет противоречия рацио и эмпирио, делает возможным метафизическое познание мира.
По мнению Э. Кассирера, современный человек разучился широко пользоваться образно-символическим языком, поэтому он лишен возможности целостно воспринимать действительность. Миф, считает автор, особая символическая форма, которая организует составные элементы в новое духовное целое, в систему значений, которые задают новую реальностью [6].
Таким образом, миф снимает напряжение между субъектом и объектом, внутренним и внешним. Через миф человеческое сознание сначала возвышается над предметным миром, а впоследствии переходит на все более высокие формы “символотворческой” деятельности. Логика мифотворца всегда отталкивается от осознания полярности и прогрессирует к преодолению последней. Клод Леви-Стросс видит в мифе, точнее, в образно логической структуре мифа, снятие противоречия между жизнью и смертью, которое служило прежде всего средством преодоления cenzored]изировать обрядово-мифологический ресурс славянских праздников весеннее-летнего периода.
Лето в славянской традиции включает три календарных месяца (июнь, июль, август) и делится на подсезоны:
1-10 июня – Предлетье.
11 июня - 5 июля – Начало лета (Пролетье).
6 - 26 июля – Полное лето.
27 июля - 26 августа – Спад лета.
27 - 31 августа – Начало осени [14].
Главным рубежом между зимой и летом являлись Зеленые святки. В народном календаре (с принятием христианства) к этим дням был приурочен праздник Троицы. Троица представляла собой целый комплекс обрядов. По их обилию этот праздник сравним только с зимними Святками. Не случайно Троицу называли зелеными Святками [3; 5].
В обрядах зеленых святок приветствовали первую зелень и начало летних полевых работ. Главный смысл таких обрядов - в почитании земли, культе растительности, в желании передать человеку силу и мощь природы. Цикл зеленых cвяток состоял из нескольких обрядов: внесения в село березки, завивания венков, кумленья, похорон кукушки (костромы или русалки) [1].
Березка являлась символом неисчерпаемой жизненой силы. Известно несколько видов завивания берез. 1. Завивание (заплетение) "венков" (наиболее распространен). 2. Завивание "кос": ветки одной или двух берез свивали в виде жгута или косы, нередко переплетая с лентами, нитками, бумажками. Одетые в лучшие праздничные наряды девушки и молодки тайно отправлялись завивать березки. Они тщательно скрывали время и место проведения обряда, т.к. парни спустя некоторое время могли отправиться следом и "помешать девичьим затеям".
Девушки плели венки из цветов, бросали их в реку и гадали по ним: чей венок пристанет к берегу, та останется в девках; чей уплывет, та выйдет замуж; чей потонет, та умрет. При завивании старались не измять листочки и не сломать сучки и ветви; уже завитые березки украшали цветами, вешали на них полотенца, платки, пояса. Согласно поверью, дополнительно скреплявшие переплетенные ветви, девушки привязывали как можно крепче, чтобы "милый любил". Завивая березу, девушки "завечали" о своей судьбе и судьбе близких: жить или умереть, выйти замуж или нет, исполнится ли желание. Через несколько дней, отправляясь развивать березы, предварительно внимательно осматривали их: развитая коса предвещала скорое замужество, которому предшествовало ритуальное расплетение девичьей косы, нарушенный и увядший венок сулил неприятности в текущем году. Около завитых берез водили хороводы, плясали, пели обрядовые песни [9].
Кумление у березок проходило так: две девушки-подруги подходили с двух сторон к завитому на березе венку (загнутым в форме кольца ветками) и троекратно целовались через него. Покумившиеся девушки становилась как бы кровными родственницами, обещали дружить всю жизнь. Тут же под деревом, на разостланной на земле скатерти, совершалась обрядовая трапеза, которая включала ряд обязательных блюд: пиво, квас, яичницу или яйца, ветчину, сало, творог со сметаной, пироги, куличики и козули (лепешки с дыркой посередине), каравай. Разложив яичницы вокруг завитой березы, участницы обряда брались за руки и водили хоровод [4].
На завитых березовых ветвях, по представлениям славян, качались русалки. Процесс завивания, плетения, витья (веток) осмысляется как ритуальное действие, связанное с идеей "жизни" и имеющее значение зарождения, развития, приумножения. Этим можно объяснить необходимость участия в обряде всех девушек и молодых женщин, основная функция которых состояла в продолжении рода.
Местом для завивания березок избирались преимущественно те рощи, лески, поляны, которые находились вблизи ржаного поля, т.к. согласно поверью, от этого, рожь будет лучше. В дом было принято приносить ветки березы и букеты первых цветов. Их сушили и хранили в укромном месте весь год. После начала жатвы растения клали в житницу или подмешивали к свежему сену. Из листьев деревьев, собранных во время праздника, вили венки, клали их в горшки, где высаживали капустную рассаду. Считалось что троицкие растения обладают магической силой.
Зеленые святки завершались обрядом похорон или проводов Костромы. Образ Костромы, связан с завершением зеленых святок, обряды и ритуалы, часто принимали форму ритуальных похорон. Кострому могла изображать красивая девушка или молодая женщина, наряженная в белое, с дубовыми ветками в руках. Ее выбирали из участвующих в обряде, окружали девичьим хороводом, после чего начинали кланяться, оказывать знаки почтения. "Умершую Кострому" укладывали на доски, и процессия перемещалась к реке, где "Кострому пробуждали", а празднование завершалось купанием. Кроме того, обряд похорон Костромы мог проводиться с чучелом из соломы. В сопровождении хоровода чучело носили по деревне, а затем закапывали в землю, сжигали на костре или бросали в реку. Считалось, что на следующий год Кострома воскреснет и снова придет на землю, принеся плодородие полям и растениям.
Через 7 недель после первого весеннего полнолуния отмечались Русалии. Русальная неделя шла после семика и в христианские времена приходилась на петров пост. Праздновался этот праздник расцвета природы с понедельника по воскресенье. А завершался обрядом изгнания русалок. Считалось, что большую часть года русалки проводят на дне реки или появляются на земле во время так называемой "Русальной недели". Они считались дарительницами влаги полям. Когда же завершалось формирование колосьев и на известный срок дожди были уже не нужны, с русалками можно было временно распроститься.
Центром праздника был обряд похорон или проводов русалки. Его участники выбирали самую красивую девушку, украшали многочисленными венками и "гирляндами" зелени. Затем процессия проходила по деревне,ближе.к вечеру участники выводили "русалку" за село, чаще всего на берег реки. Исполняя особые песни, с русалки снимали венки и гирлянды, бросали их в воду или в костёр (если поблизости не было реки). После завершения обряда все разбегались, а бывшая русалка стремилась догнать и поймать одного из сопровождавших. Если она настигала кого-либо, это считалось дурным предзнаменованием, предвещая будущую болезнь или смерть.
По преданию, во время Русальной недели русалок можно было увидеть вблизи рек, на цветущих полях, в рощах и, конечно же, на перекрестках дорог и на кладбищах. Рассказывали, что, во время танцев русалки исполняют обряд, связанный с защитой посевов. Они могли и наказать тех, кто пытался работать в праздник: вытоптать проросшие колосья, наслать неурожай, ливни, бури или засуху. Встреча с русалкой обещала несметные богатства или оборачивалась несчастьем. Русалок следовало опасаться девушкам, а также детям. Считалось, что русалки могли увести ребенка в свой хоровод, защекотать или затанцевать до смерти. Поэтому во время Русальной недели детям и девушкам категорически запрещалось выходить в поле или на луг.
Славянские праздники весеннее-летнего календарного цикла содержат еще один знаковый гендерно окрашенный праздник. Ивана Купала - 24 июня / 7 июля отмечается в день летнего солнцестояния, в христианской традиции – праздник в честь Рождества святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня [10].
Это время наивысшей солнечной активности с последующим изменением движения солнца по небосводу, которое, как полагал народ, поворачивало или "сдвигалось" на зиму. В результате такого "сдвига" светило в последующие месяцы календарного года постепенно "угасало": день становился короче, а ночь длиннее. На это время приходился период наивысшего расцвета природы: солнце находилось в зените, растительность достигала пика цветения, начиналось созревание плодов; В сознании крестьян магическая сила огня, воды, земли, растительности была в этот период настолько велика, что им приписывали охранительные, очистительные, продуцирующие, целебные свойства. Приобщение к этой силе обеспечивало удачу на год. В то же время этот период считался наиболее "опасным" (наравне со Святками): усиливались действия потусторонних сил. В течение праздника нечисть свободно разгуливала в пределах человеческого пространства, а граница между людским и потусторонним миром была стерта. Это позволяло людям вступать в контакт с силами иной природы: человек мог получить в это время магические знания, предметы, растения, а также заглянуть в будущее.
Особенно страшной по поверьям славян была купальская ночь (апогей праздника), так как именно в это время проходили веселые гуляния и совершались основные обрядовые действия. Главная роль в них отводилась самой активной части общества – молодежи и молодым супружеским парам потому что их энергетика резонировала с состоянием природы, переживавшей наивысший подъем.
Главная задача праздника – очищение души и тела перед началом полевых работ с помощью основных стихий природы – огня и воды. Ключевые элементы праздника – разведение ритуальных костров, купание и забавы в воде, прыжки через костер, изготовление венков и пускание их по воде, создание соломенных чучел Ивана Купалы и Мары, которые олицетворяли мужское и женское начало. Главный купальский обряд проводили ночью, накануне рассвета. В нем принимали участие все жители определенной местности. Чучело Купалы (жизнь, огонь) сажали под ритуальным деревом вместе с чучелом Марены (смерть и вода) и в этом видели союз огня и воды, взаимопереход жизни и смерти. В конце купальского обряда Чучело Купалы топили в воде, а Марену – сжигали в огне. Перед этим следовал подготовительный обряд.
Парни загодя срубали деревце (берёзку, вербу, черноклён) высотой в полтора-два человеческих роста. Его устанавливали на месте, выбранном для проведения гуляний (чистое ровное поле, холмик, берег реки, озера). Затем девушки украшали дерево (в народе его называют «марена» или «купала») цветами и цветными лоскутами ткани. Под праздничное деревце клали изображение Ярилы – куклу величиной в половину человеческого роста, которую вязали из соломы, веток, иногда лепили из глины. «Ярилу» наряжали в крестьянскую одежду, украшали венком, цветами и лентами.
Перед «Ярилой» на блюде или платке располагали яства. Парни заготавливали дрова и складывали неподалёку от деревца два костра. Один, большой («Купалец»), высотой до четырёх ростов человека; в середине его устанавливали шест, на вершине которого прикрепляли деревянное просмоленное колесо или пучок соломы, сухих веток. Возле этого костра разыгрывалось основное действие. Другой костёр, сложенный в виде колодца, был невелик, до пояса мужчины. Этот костёр – погребальный (крада), предназначенный для сожжения «Ярилы» [10].
Дальнейшее действо развивалось в следующем порядке. С утра девушки собирали травы и цветы, плели венки и припасали обереги (полынь, зверобой, крапива) для всех участников обряда. Праздник начинался около четырёх часов дня, когда солнце уходило из зенита. Вначале следовало защитить участников от негативной энергетики потустороннего мира. Для этого раздавались «обережные» травы и венки всем присутствующим. Люди выстраивалась вокруг берёзки. По рядам пускали братину – ковш с хмельным напитком. После прославляли Ярилу, водили хоровод вокруг деревца, наигрывали в гудки, трещётки, бубны и колокольцы. В ходе этого действа, кто-то из пляшущих внутри хоровода «ненароком» задевал чучело Ярилы и оно падало. Народ начинал причитать, что «Ярила» умер и хоровод останавливался. Мужчины поднимали «Ярилу», тормошили его, стараясь разбудить. Девушки все громче причитали. Затем парни поднимали «Ярилу» и несли его вокруг деревца. Шествие доходило до погребального костра, поверх которого клали «Ярилу». Костёр зажигали и, пока чучело горело, Ярилу поминали, пили медовый напиток за него, ели яства, говорили о его возрождении следующей весной.
Проводив весну, встречали красное лето, прославляя Купало [10]. В воду бросали цветы, освящённые травы, крапиву (оберег от русалок) и, обнажившись, начинали купаться. Вдоволь насладившись водой, ближе к сумеркам собирались к костру – Купальцу. Разжигать его полагалось девушке. Когда он разгорался начиналась кульминация веселья: загадывались загадки, ходили ряженые, устраивались игрища: «ящер», «ручеёк», «коняшки», парни устраивали состязания – рукопашный бой [7]. Девушки в сторонке «кумились», приглядывая суженых. Когда костёр догорал, начинался «выбор суженых». Девушка хлопала парня по плечу и убегала, а тот догонял её. Поймав, вёл к костру, через который они прыгали, держась за руки. Если при прыжке руки не разойдутся, то пара составилась. В противном случае – каждый ищет себе другую пару. Суженые устраивают пир возле костра. На обрядовой трапезе обязательно присутствовали каша, яйца, сало, блины, пиво.
Ночью зажигали деревянное колесо и катили его к воде. На реке суженые обменивались венками, после чего каждый клал свой венок на плотик из веток и соломы и пускал его по воде. На берегу зажигали огонь, пары, разойдясь и обнажившись, купались в ночной реке. Волхвы с ночи до зари собирали целебную купальскую росу, срезали волшебные травы (девясил, чертогон, Чернобыль, головную траву, зверобой, богородицкую траву, велесов корень, трипутник, зяблицу, тирлич, одолень-корень, плакун, разрыв-траву и др.). Смельчаки искали в лесу цвет папоротника. На рассвете праздник заканчивался.
Примечательно, что символом праздника Ивана Купала являлся цветок Иван-да-Марья. В рамках купальской мифологии огонь и вода осмысляются как брат и сестра, нареченные у восточных славян Иваном и Марьей. Легенда о них такова – молодые люди вступают в любовные отношения, считавшиеся запретными, по неведению. Судьба разлучила в детстве брата Ваню с сестрой Машенькой, а когда они выросли и встретились, то полюбили друг друга и поженились. Узнав о своём родстве, они, чтобы не разлучаться, превратились в цветок с двойной окраской. Гендерная мифология купальского праздника, безусловно, может быть ресурсной для современного человека, стоящего перед многими соблазнами чувственной сферы [13].
Выводы. Обрядово-мифологический комплекс славянских праздников весенне-летнего календарного цикла, особенно купальского праздника, связан с растительным миром. Поэтому он актуален в современной ситуации, когда все больше отмечается разрыв с природой. Предания о необычных явлениях, происходивших с растениями, о их чудодейственной силе актуализируют глубинные архетипные ресурсы славян, исконно почитавших землю и ее плодородие.
Увеличение роли женского начала в ХХІ веке – широко обсуждаемая тема. В связи с этим можно опереться на славянские традиции, в которых роль женщины – ключевая. В аграрно-магических обрядах лидерами были девушки и молодые женщины, а руководили ими, как правило, взрослые женщины, что обусловлено представлением о символической связи женского начала с землей, хранящей жизнь и традиции. Еще один довод в пользу этого – женщины и девушки являлись основной рабочей силой важнейшего периода сельскохозяйственных работ. Именно им доверяли жатву.
Каждый праздник весеннее-летнего календарного цикла славян гармонизировал мужское и женское начало в обществе и восстанавливал баланс природных стихий. Эти психологические особенности празднеств являются экологичным инструментом совершенствования внутреннего мира современной личности, выполняют потенцирующую и психотерапевтическую функцию. Поэтому развивающий ресурс этнотерапии может быть задействован в социальной работе с молодежью.
Литература.
1. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. М.: Современный писатель, 1995.
2. Бердяев Н.О. О русской философии. – Свердловск: Изд-во Свердловского ун-та. – 1991. – Ч1. – 288с.
3. Воропай О. Звичаї нашого народу. Етнографічний нарис. – К.: Оберіг, 1993. – 589с.
4. Грановская Р.М. Психология веры. – СПб.: Издательство «Речь», 2004. – 576с.
5. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М.: Наука, 1991.
6. Кассирер Эрнст. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. 280 с.
7. Каюа Р. Людина та сакральне. Пер.з фр. – К.: Ваклер, 2003. – 256с.
8. Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. — 512 с.
9. Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. Собрание сочинений. Т. I. — М.: «Золотой Век», 1996.
10. Словник символів культури України / За заг.ред.В.П. Коцура, О.І. Потапенка, М.К. Дмитренка, В.В. Куйбіди. – 3-е вид. – К.: Міленіум, 2005. – 352с.
11. Фрай Н. Анатомия критики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. — С. 232—263.
12. Фромм, Э. Забытый язык. Введение в науку понимания снов, сказок и мифов. — Москва: АСТ, Астрель, 2010. — 320 с.
13. Яремчук О.В. Індивідуальна міфологія надприродного в контексті розкриття культурно-історичного потенціалу особистості: навчально-методичний посібник для самостійної та індивідуальної роботи студентів по курсу «Психологія релігії» / О.В. Яремчук. – Одеса: Астропринт, 2010. – 60с.
14. Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. www.booksite.ru/fulltext/kor/inp/hsky/index.htm