УДК 195:001.8
Подшивалкина В.И (г.Одесса), Бирюкова М.В. (Харьков)


Ключевой идеей психолого-исторического подхода является акцент на современности как сплаве прошлого, настоящего и будущего [1, 10]. В рамках постмодернизма с одной стороны, радикально меняется отношение к прошлому, традиционному, несовременному: оно не отвергается, не критикуется, но органически входит в состав современности, занимая в ней достойное место, а с другой - вместе с тем предполагается акцент на будущем с учетом традиции.
Специфика онтологии начала ХХІ века стимулирует науки к поиску новых методологических подходов, способных адекватно познать, объяснить современность и предложить эффективные действия для достижения желаемого, причем желаемого для различных по интересам, потенциалу власти, ресурсов и активности субъектов. С целью комплексного и системного (холистического) познания сложных по природе явлений и событий актуализируется необходимость использования феномена трансдисциплинарности науки.
В начале XXI века все чаще отмечается, что производство новых знаний осуществляется "не только в научных лабораториях, но и в сложной сети социальных субъектов, каждый из которых не просто пассивно воспринимает научные знания, но и переводит их на язык своей специфической практики, производит особое знания-умения. Тем самым производство знаний выходит за рамки дисциплинарно организованного научного сообщества, становится трансдисциплинарных или социально распределенным" [5, c.14].
Термин «трансдисциплинарность» впервые был предложен в 1970 г. швейцарским психологом и философом Ж. Пиаже в дискуссиях с Э. Янчем и А. Личнеровицем в рамках международной рабочей группы «Интердисциплинарность – обучение и исследовательские программы в университетах» [12]. Ж. Пиаже позиционировал трансдисциплинарность как новую область знаний, отличную от мультидисциплинарности и интердисциплинарности [13]. Он утверждал, что трансдисциплинарность, как «новое пространство без стабильных границ между дисциплинами», как новая область знаний, должна быть непременно супер- или гипердисциплиной. Такая трансдисциплинарность, писал он, должна являться «координатором всех дисциплинарных и интердисциплинарных систем обучения и инноваций на основе общего аксиоматического подхода» [13, р. 80].
Трансдисциплинарные области знания – те узловые точки, через которые объединяются естественнонаучные, социальные и гуманитарные дисциплины, феноменологические, описательные подходы и подходы объяснительные, базирующиеся на открытии законов реальности, фундаментальные и прикладные, инженерные исследования.
Праксиология как общая теория организации, в первую очередь, воплощает трансцдисциплинарный подход, комплексно используя отдельные методы и технологии философии, социологии, менеджмента, психологии, культурологии и других наук. Цель праксиологии заключается в выявлении общих для всех наук организации практической деятельности в постоянно изменяющихся условиях, в ситуациях неопределенности.
Праксиология, это специальная отрасль познания, которая рассматривает способы как самой деятельности (в том числе и умственной), так и способы ее организации и проектирования с точки зрения их практических свойств, то есть в смысле их эффективности [4]. Для того, чтобы быть эффективной, деятельность должна быть результативной, производительной или плодотворной (то есть достигать поставленной цели), «правильной» (точной, адекватной, то есть максимально приближаться к образцу, который задан, - нормы), «чистой» (то есть максимально избегать не предвиденных последствий и не нужных дополнительных включений), «надежной» (приемы деятельности тем надежнее, чем больше объективная возможность достижения этими приемами намеченного результата) и последовательной. Фактически, основной критерий практической «успешности» действия – ее целесообразность, сохранение динамического равновесия и гармоничности.
Главным предметом деятельности с позиций праксиологии может служить содержание влияния на человека, на процессы в обществе на окружающий мир. Основным инструментом освоения реальности с позиции праксиологии является знание культурных интенций общества, его символов, его характерных реакций на ту или иную историческую ситуацию, знание его историософии, его предпочтений, складывающихся в перспективу его собственного культурного существования. Инициирование деятельности в таком обществе возможно лишь в направлении его внутренних влечений, на основании изучения и формирования его перспективы как некоторой целостной области культурного пространства: религии, идеологии, мифологии, риторики политиков, аналитических обзоров в масс-медиа, тематической направленности стратегических исследований, содержания институциональных и корпоративных планов и программ в области стратегического планирования.
Трансдисциплинарность праксиологии позволяет исследовать субъект как композицию сущностей различной природы (психологической, биологической, физиологической, экономической, социальной и пр.), которые в свою очередь формируют уникальное поле субъектной активности и отражают его сложность и многообразие.
С праксиологических позиций отношения между субъектами и объектами деятельности представляет собой психологические практики, обладающие динамичной структурой. В силу этого такая практика может быть описана как ролевой ансамбль. Причем следует констатировать существование баланса ролевых функций, включающих как стабилизирующие (охранительные), так и развивающие (разрушающие). Последние создают избыточность вариантов выполнения задач, постоянно проверяют деятельность (практику) на эффективность и жизнеспособность.
С позиции праксиологии поощряется интенсивный, уникальный и эмоциональный контакт между субъектом и объектом, которые реализуют партнерские взаимодействия. Контакты перерастают в субъектно-субъектные, что и определяет специфику существования и функционирования человекоразмерных объектов. Так, если в естественнонаучной познавательной ситуации контакт связывает субъекта и объект узким “каналом”, то в праксиологии – скорее объединяет их, образуя общее “поле”, в которое включены участники.
В целом, классическая модель познания в психологии предполагала гносеологическую установку: психолог – это субъект, который дистанцирован от объекта, неклассическая психология – эпистемологическую установку: психолог, исследуя объект, подчиняется либо своим субъективным мотивам выбора инструмента познания либо природе объекта, то в постнеклассической модели познания психолог- практик использует праксиологическую установку, которая предполагает неоднозначность применения теорий для познания объекта обуславливает множество методик и технологий, используемых субъектом, а также наличие разброса в технологиях, в которые органично встроен активный, действующий, наделенный сознанием и целеполагающий субъект.
С праксиологических позиций цель любой деятельности состоит не столько в организации процесса взаимодействия, сколько в создании полисубъектного телеологического проекта, способствующего формированию принципиально новых подходов к анализу этого процесса, прогнозированию ответных реакций, изучению участников социального процесса и возможности позитивного воздействия на них.
Главным предметом деятельности, определяющей целью которой является достижение эффективного результата, может служить контекст воздействия на социальные процессы с учетом исторически сложившихся культурных традиций, а также современной системы ценностных ориентиров, интенций, символов, социальных предпочтений, во многом определяющих перспективу развития. На наш взгляд, инициирование социальной деятельности возможно лишь в направлении внутренних стремлений субъекта деятельности, на основании изучения и формирования его представлений о будущем как некоторой целостной области социального пространства [7].
Следует отметить, что дискуссия о сущности субъектности, о природе социального субъекта и его предназначении ведется достаточно давно, а проблема субъекта является актуальной на протяжении всей истории практически всех общественных и гуманитарных наук, в том числе и философии, и психологии, и социологии и других.
Современную личность идентифицируют как через ряд устоявшихся понятий – субъект, агент, актор, а также через новые дефиниции и характеристики: потребитель, реципиент, «сетенин» (вместо гражданина) и т.д., дополняя, уточняя и углубляя ряд понятий – «индивид – личность – субъект деятельности – индивидуальность» 6, c. 19. Генезис, интерпретация и особенности отражения социальной действительности этих понятий различны.
В классической интерпретации понятия «субъект» доминирует гносеологический дискурс, согласно которому, субъект – это человек мыслящий и рационально действующий. Отсюда в соответствии с классической традицией субъектностью обладает ограниченный, элитарный круг людей, способных осознать желаемое и действовать в направлении его достижения.
Понятие «актора» возникает в рамках поиска эпистемологических оснований науки. Оно отражает те характеристики субъекта деятельности, которые связаны с его участием в социальном взаимодействии и занятием определенной позиции в социальной структуре. А. Турен акцент делает на способность актора действовать и, как следствие, изменять окружающую реальность своим поведением [9]. Таким образом, актор – это субъект, существующий и преобразующий определенное социальное пространство. В противоположность «элитарности» понятия субъекта, понятие «актор» подразумевает активность масс, действия и направленность изменений которых определены и выстроены извне.
Другое понятие, близкое к понятию субъекта и тесно связанное с социальным действием – это «агент», как посредник чьей-то воли либо как реализатор каких-либо изменений, происходящих в той или иной сфере жизни. В понятии «агент» делается акцент на том, что индивид (или группа) является лишь своего рода проводником ценностно-нормативной системы или каких-либо других феноменов социального. Так, субъект как агент может выбирать определенный вид преобразующей практики из имеющихся традиционных или специально разработанных, но достаточно унифицированных практик для достижения определенной цели. В этом случае степень самостоятельности субъекта и возможность переинтерпретации им поставленной цели минимальны.
Агентом в этом случае является субъект, выполняющий заданную системой функцию [9]. Его действия непросто детерминированы внешними условиями, они жестко определены инструкцией, схемой или стандартом, предписывающими определенную последовательность шагов. Агент – это выразитель, проводник (вольный или невольный) тех или иных норм и ценностей определенной социальной системы, логика которой определяет логику его поведения в той или иной ситуации. Иначе говоря, в понятии «социальный агент» отражается социальный и культурный контроль системы над индивидами и/или та роль, которую они стремятся (сознательно или бессознательно) играть в соответствии с определенным социальным статусом.
С праксиологических позиций личность, наделенная субъектностью, не только действует сейчас, но и готова проектировать желаемое будущее, технологизировать возможные алгоритмы достижения этого будущего и может, осознав и выбрав наиболее эффективное и желаемое, действовать в определенном направлении. В таком случае субъект берет на себя ответственность за выбор цели и способов ее достижения, что позволяет ему реализовывать свою проективную роль.
В то же время, практикоориентированный субъект, выступая стратегом и тактиком деятельности, обладает пространством представлений и предпочтений желаемого будущего, что позволяет ему в процессе деятельности варьировать и корректировать цели, пути их достижения, взаимодействовать с конкурентами, партнерами и другими субъектами. Помимо способности устанавливать правила и по ним организовывать взаимодействие с партнерами и контрагентами, важна собственная способность субъекта следовать заявленным правилам. И в таком контексте мы согласны с Д. В. Ивановым, что «субъектность формируется в борьбе за получение и поддержание своего статуса. Там, где субъекты вступают в конкурентные отношения, оппоненты стараются, прежде всего, поставить под сомнение способность контрагента принимать самостоятельные, ответственные и компетентные решения, то есть его субъектность» [2, с. 27]. Следовательно, с праксиологических позиций исследование субъекта позволяет оценивать его как личность, способною к достижению как внутреннего согласия, кооперации и консенсуса, так и выстраиванию партнерства в социальной среде, в которой она действует. В таком контексте мы можем говорить о субъектности как феномене, который подтвержден ресурсами действия для достижения собственных целей, соотносясь при этом с требованиями и намерениями других участников взаимодействия.
Среди факторов, влияющих на степень формирования и проявления субъектности, фигурируют как традиционные – социокультурный контекст среды, конкретно-исторические условия и другое, так и стремление к креативности, перформансу и проективности.
Таким образом, субъектность – это способность к проявлению активности, развиваемая самим человеком. Субъектность с практикоориентированных позиций представляет собой некоторый комплекс характеристик, позволяющих личности в конкретный момент деятельности рационально осознавать, внутренне принимать выбранную позицию и позиционировать себя в обществе в качестве либо классического элитарного субъекта, либо субъекта-актора либо субъекта-агента. Характеристики, определяющие позицию социального субъекта, различны по своей природе (социальные и психологические, приобретенные и предписанные, пролонгированные и эпизодические) и могут корректироваться и присутствовать в различных комбинациях, что дает возможность личности проявить свой индивидуальный деятельный потенциал и сформировать социальный капитал. Однако, доминирующей характеристикой субъекта, является его способность воспринимать воздействие со стороны социума и его институций и отзываться на него оптимальным образом. Итак, различные социальные практики, реализуемые субъектом и подтверждающие его определенный субъектный статус, представляют собой динамичную структуру, которая может быть описана как ролевой ансамбль субъекта. Причем следует констатировать существование баланса как стабилизирующих (охранительных и стагнационных), так и развивающих (трансформирующих и разрушающих) ролевых функций. Последние создают избыточность вариантов выполнения задач, постоянно проверяют деятельность (практику) на эффективность и жизнеспособность. В целом, субъектность складывается из некоторого набора характеристик, которые в совокупности представляют собой «профиль», «социальный характер» того или иного субъекта. Субъектность находит свое выражение в мышлении, языке, значениях, смыслах, знаках, символах, образцах, ценностях, нормах. В феномене субъектности, с позиций праксиологии, сплетены возможности проявления собственного Я в различных сферах (экономике, политике, праве и пр.) и в различных полномочиях (властных, организационных, управленческих, подвластных и пр.).
Таким образом, с позиций праксиологии субъект - это неравновесная композиция предписанных, неосознанно и рационально выбранных статусов и ролей, устремленная (организованная) на достижение эффективности. Эффективность может восприниматься субъектом, трактоваться и презентоваться социуму через цели, направленные на достижение успеха, их гармоничность, направленность на минимизацию затрат и прочее. В таком контексте субъектность проявляется как осознание желаемого настоящего и будущего, а также собственных возможностей по их достижению, сопоставление их с требованиями и ценностями социальной среды и формирование композиционных стратегий по достижению желаемого с наибольшей эффективностью. Также необходимо указать, что неравновесность композиции статусов и ролей субъекта может трактоваться как возможность перманентного (непрерывного) колебания в выборе и совмещении в субъектных действиях позиций инициатора, исследователя, аналитика, организатора, внедренца, технолога, потребителя и других деятельных статусов.
Необходимо отметить, что трансдисциплинарный подход, основанный на праксисе, позволяет трактовать социального субъекта как обладателя полисубъектности, т.е. поля композиционно смешанных, неразличимых и сложно идентифицируемых статусов и ролей, которое позволяют современному субъекту одновременно быть инициатором, разработчиком, организатором и потребителем действий. Специфика полисубъектности субъекта определяется средой, нормами и характерами взаимодействий, реализуемых в этой среде, и силой собственного воздействия на эту среду.
По нашему мнению, полисубъектность, как характеристика деятельности субъектов при создании проектов, можно быть реализована в трех моделях.
Во-первых, полисубъектность может быть представлена как деятельность множества субъектов, нацеленных на формирование единого проекта, при этом деятельность субъектов скогерирована общей целью, ценностными ориентациями, нормами и правилами. Кроме того когерентность деятельности дифференцирована сферами приложения усилий. Такая трактовка, часто используется в педагогике для отражения полисубъектного процесса формирования современной личности.
Во-вторых, один субъект, обладая полисубъектностью, одновременно реализует, создает несколько проектов. В этом случае многовекторная деятельность субъекта когерируется общими условиями и ресурсами деятельности. Такая модель, позволяет отразить природу современной личности, которая, с одной стороны, теряет свою субъектность под воздействием власти и информации; а, с другой, - настаивает на собственной субъектности и презентует собственную рациональность и ответственность в действиях и выборе проекта.
В-третьих, полисубъектность характеризует деятельность нескольких субъектов по созданию нескольких проектов, формирующих сеть или среду проектов. В этом случае деятельность субъектов когерируется общими условиями создания проектов, и дифференцируется ценностными ориентациями, степенью включенности и влияния на проект, полнотой права выбора и ответственностью за результат.
Таким образом, трансформации онтологических основ современного социума стимулируют как социологов, так и психологов к поиску таких теорий, чей познавательный потенциал в больше бы мере соответствовал темпу современности, а главное успевал бы отражать динамику изменений. Современная методология познания в попытках исследовать сложный модернизирующийся мир все чаще обращается к идеям активистко-деятельностного подхода, в рамках которого особо позиционируются концепты деятельности, практики и действующего агента. Отсюда можно говорить о «Homo practicing in late-modernity», то есть индивида, который практикует в эпоху позднего модерна, т.е. действующий рационально или спонтанно в пространстве неопределенности, нелинейности, повышенного риска, ограничения ресурсов, неоднозначности технологий достижения цели, тем самым выступает в роли, как субъекта, так и объекта познания.
Формирующийся праксиологический вектор социогуманитарного теоретизирования обосновывает практику как объект и метод познания, а также задает иную конструктивную позицию в раскрытии и наполняемости категории «субъект», а именно представления личности как действующего субъекта, наделенного полисубъектностью. В таком контексте проявления субъектности характеризуется множественностью позиций, которые наслаиваются и создают уникальную композицию, позволяющую субъекту эффективно действовать в эпоху позднего модерна и преобразовывать практики и реальность в достижении желаемого.
С нашей точки зрения, праксиологический вектор развития социогуманитарного знания возможность повысить востребованность результатов психолого-исторических исследований и приблизить их к более эффективному использованию практиками в создании человекоразмерной реальности.


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Белявский И.Г. Историческая психология. - Одесса, 2012.- 398 с.
2. Иванов Д. В. К теории потоковых структур // Социол. исслед. 2012. № 4. - С.24-37
3. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ.; науч. ред. О. И. Шкаратан. М. : ГУ ВШЭ, 2000.
4. Котарбинский Т. Трактат о хорошей роботе /Пер. с польск. М.: Экономика, 1975.
5. Конвергенция биологических, информационных, нано и когнитивных технологий: вызов философии (материалы« круглого стола ») // Вопросы философии , №12, 2012.- С. 3 24
6. Мальковская И.А. Метаморфозы субъектности в современном // Социол. исслед. 2008. № 5.
7. Подшивалкина В.И. Развитие исторической психологии и "вызовы" современности психологической науке// Историческая психология: истоки и современное состояние.- Одесса, 2012.- С.10-15
8. Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии / Пер. с франц. М., 1998.
9. Фуко М. Субъект и власть / М. Фуко. // Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. Ч. 3. / Пер. с франц.; под общей ред. В. П. Большакова. М.: Праксис, 2006.
10. Шкуратов В.А. Новая историческая психология.- Ростов- на/Дону: Изд-во ЮФУ, 2009.- 208 с.
11. UNESCO on the World Conference on Higher Education (1998). Higher Education in the Twenty-First Century: Vision and Action: www.unesco.org/cpp/uk/declarations/world.pdf
12. Piaget J. The epistemology of interdisciplinary relationships // Interdisciplinarity. Problems of teaching and research in universities, 1972. - Р. 75- 98

Подшивалкина В.И.
доктор социологических наук, профессор, заведующая кафедрой социальной и прикладной психологии, Одесский национальный университет имени И.И. Мечникова, г. Одесса
Бирюкова М.В.
Кандидат социологических наукЮ профессор кафедры социологии и политологии, Национальный технический университет «Харьковский политехнический университет», г.Харьков